Она ощущала, как его достоинство плотно упирается ей в промежность, суля неземное наслаждение, и задыхалась от предвкушения.

— Ни за что, — прошептал Алексей, облизав ухо горячим языком, и слегка прикусил мочку.

Лена задрожала, не справившись с неистовым желанием, бурлящим в крови.

Леша воспользовался ее заминкой и, нащупав на стене выключатель, потушил свет, скрывая их от любопытных глаз. Затем развязал халат и накрыл ладонью налитую женскую грудь, заглушив стон, готовый сорваться с губ, страстным поцелуем.

— Вдруг увидят, — из последних сил простонала Елена, но, почувствовав, как жаркие губы захватили ее сосок, сдалась. Крепче обхватив Хабарова за плечи, она откинула голову, полностью отдаваясь искусным рукам.

Алексей спешил. Дикое возбуждение, смешавшееся с огромной дозой адреналина, максимально обостряло все ощущения. Сам того не замечая, он причинял Лене боль, оставлял засосы, вел себя резко и жестко, но ей даже нравилось подчиняться грубой мужской силе.

Да и сама Зимина была отнюдь не нежным котенком. Расстегнув мелкие пуговицы на рубашке, сжала крепкие плечи так, что ногти больно впились в кожу, и прижалась к мощной груди, нарочно задевая ее сосками. Проведя ладонью вниз по торсу, она ловко расправилась с ремнем на джинсах и высвободила пульсирующий член. С неимоверным удовольствием ласкала его по всей длине подушечками пальцем, затем обхватила рукой и начала совершать инстинктивные поступательные движения.

Леша терпел, сколько мог, но все же не выдержал и, глухо зарычав, взял Елену за запястья. Развернув ее спиной к стене, пригвоздил руки над головой и, немного разведя ее бедра в стороны, пальцами пробрался под кружевные трусики. Нервно сглотнул, ощутив, какая она влажная и горячая.

Лена закусила губу, чтобы не застонать в голос. Все это казалось чем-то нереальным, но в то же время безумно волнительным и прекрасным. Остатками разума она понимала, что так нельзя, но ничего не могла поделать с собой, бросалась в омут с головой и теряла самообладание.

Они старались не произносить ни звука, потому что каждый шёпот, каждый судорожный вдох в пустом подъезде раздавался в несколько раз громче обычного. Отпустив руки, Хабаров закинул ее ногу на свое бедро и, не дав опомниться, вошел на всю длину, заглушая протяжный стон очередным поцелуем. Рьяно и жестко вонзался в ее тело, стараясь оказаться как можно глубже. Быстрый секс. Бешенная скачка.

Зимина пришла к финишу первой. Задрожала всем телом и уткнулась Леше в шею, скрывая сдавленный крик нахлынувшего на нее удовольствия. Несколько глубоких фрикций, и Алексей, что было сил, стиснул Лену в объятиях, присоединяясь к ней в бездне безумия. Отдышавшись, он выскользнул из нее, но не отошел, лишь теснее прижал к себе, покрывая лицо частыми поцелуями.

Московская область. БО «Васильки»

Очутившись в коридоре, Романова совершенно растерялась. Крепко прижимая к груди свою одежду, она прислонилась спиной к стене, силясь удержать подступающие слезы. Ирина была полностью раздавлена и унижена. Громов уничтожил ее морально, сломал и выкинул, как ненужную вещь. Обида с едким привкусом горечи заморозила все чувства, холодным ядом разливалась по венам, медленно отравляя организм. Шум, доносившийся из комнаты Тимура, пугал, но Ира старалась сохранять спокойствие.

Преодолевая внутренний мандраж, она заставила себя надеть футболку и, отстранившись от стены, неуверенно направилась в свою комнату. Чтобы сделать шаг, пришлось приложить немало усилий: ноги, словно налитые свинцом, совсем не слушались, но Романова упорно старалась двигаться вперед. Мысли в голове множились со скоростью света и смешивались в один сплошной гул. Ирина ощущала, как неминуемо подступает паника — волны страха накатывали одна за другой, дезориентируя ее в пространстве.

На автопилоте добравшись до спальни, она вошла внутрь и, не обращая внимания на подругу, направилась в ванную комнату. Умылась холодной водой и почувствовала долгожданное облегчение. Опершись руками на раковину, Ира в упор посмотрела на свое отражение. Облегчение оказалось временным — следующая волна накрыла так внезапно, что она не успела ничего предпринять, слезы быстрым потоком полились из глаз, а горло сдавили рыдания. Романова смотрела на свое отражение, будто оно могло помочь ей справиться с истерикой, стянувшей все тело стальной цепью. Ноги подкашивались. Не сумев удержать равновесие, Ирина, хватаясь руками за раковину, сползла на пол.

Она плакала. Старалась выплеснуть все то, что чудовищным грузом лежало на сердце: потеря любви, утрата последней надежды на счастье, а самое главное — тихая, но разрушительная боль от предательства. Эта боль рвала ее на части, причиняя нестерпимые страдания, становилась настолько острой, что каждый судорожный вдох давался с трудом.

Ира так отчаянно любила Тимура, но разве была в этом ее вина? Разве она заслужила такое наказание? Громов вытер о нее ноги. В очередной раз она поверила ему, а он опустил ее ниже плинтуса, растоптал и смешал с грязью ее достоинство. Романова и рада была бы возненавидеть его всею душой, но не могла — слишком бурно реагировала на все, что с ним связано, а в его объятиях и вовсе теряла голову. Как бы она ни хотела сделать ему больно, себе делала в разы больнее.

Ее попытка стать сильной с треском провалилась, потому что Тимур был намного сильнее ее. Ирина надеялась на то, что сумеет противостоять Громову. Глупо. Он постоянно играл разные роли: то холодный и мерзкий, то тёплый и нежный, а она оказалась беззащитна в своей любви. Не могла притворяться — он заставлял ее быть честной, обнажал настоящие чувства. И каждый раз она стояла перед ним будто голая, лишенная возможности скрыть самое интимное — свою душу.

Жалость к себе пересиливала все остальные эмоции, оставалось одно желание — сдохнуть, чтобы страдания поскорее закончились. Терпеть эту страшную боль становилось невыносимо. Появление образа Тимура, как вспышка молнии, разрезала сознание новой порцией рыданий. Слез было так много, что они душили. Ира нервно глотала, но они не кончались, текли сплошным потоком, мешая нормально дышать.

Снова и снова прокручивая в голове последний разговор с Громовым, она все больше уверялась в том, что это конец: он больше никогда не захочет видеть ее, она сама во всем виновата — разрушила то немногое, что было между ними. Тим плюнул ей в душу, но сердце все равно продолжало любить его, вопреки всему и несмотря ни на что.

Как было бы просто пойти к нему и извиниться за свои резкие слова, но Романова знала, что не простит, лишь посмеется над ней, а еще одного унижения она просто не вынесет. Да и не нужно Тимуру все это, у него есть Карина — молодая красивая, а она… А она должна соскрести себя с пола и научиться как-то жить дальше. Сама. Без него.

Отчаяние разрушало ее изнутри, руки и ноги дрожали. Они стали настолько ледяные, что Ирина их почти не чувствовала. Не справляясь с потоком слез и соплей, она начала захлебываться. Надрывный кашель раздирал глотку, не давая даже вздохнуть.

Сердце громко бухало в груди, а тело Иры охватил озноб, настолько крупный, что слышно было, как стучат зубы. Она старалась дышать глубоко, но у нее не получалось. От недостатка кислорода в глазах потемнело, а легкие горели огнем. Романова понимала, что медленно умирает, но ничего не могла с этим поделать. Еще чуть-чуть, буквально несколько секунд, и ее больше не станет. «Так даже лучше, для всех…» — подумала она, продолжая задыхаться и громко кашлять, но уже смирившись со своей участью.

Услышав непонятный звук, Инга без стука вошла в помещение и, увидев Ирину, лежащую на полу, сразу же бросилась к ней.

— Ира! Ира, ты чего? — Томилина опустилась перед ней на колени и попыталась привести ее в чувство.

Романова смотрела на Ингу полными ужаса глазами, из последних сил хватаясь за ее руки. Она пыталась что-то сказать, но из горла вырывались лишь сдавленные хрипы.

— Я сейчас, — пообещала девушка и, оставив подругу на полу, выбежала из ванной.