Уже сейчас, детально анализируя ситуацию, Зимина заметила, как странно отреагировал Хабаров: напрягся, замялся, не ответил на поцелуй и поспешил уехать. Тогда она не акцентировала на этом внимания, слишком была погружена в свои ощущения, но теперь ей все стало ясно — Алексей просто не был готов к такому повороту событий, испугался ответственности, ведь они никогда не говорили друг другу о глубоких чувствах. Скорее всего, он не хотел ничего менять, поэтому трусливо сбежал.

«Мог бы и в лицо сказать…» — нервно усмехнулась она и, швырнув телефон на тумбочку, повернулась на бок в надежде заснуть и больше ни о чем не думать.

Глава 48

Московская область. БО «Васильки»

Бушин и Громов сидели в кабинете, обсуждая детали нового проекта. Адольф убедил хозяина базы в рентабельности нововведений, и теперь ему предстояло многое изменить в бизнес-плане, чтобы реализовать задуманную идею. А без помощи Тимура было не обойтись.

— Так, с этим все понятно? — уточнил управляющий, еще раз проходясь по списку заданий.

— Да, я все сделаю, — уверенно ответил Тим и мысленно прикинул свои дальнейшие действия.

— Теперь о насущном…

Бушин отложил бумаги в сторону и, откинувшись на спинку кресла, испытующе посмотрел на своего подчиненного.

— Девку эту Золотовскую переводи к кому-нибудь, и пусть готовят ее в зал.

Узнав о том, что Максима убили, он больше не видел смысла оставлять Мирославу неприкосновенной. Лучше продаст ее, и подороже!

— А Золотов? — удивился Громов.

— Больше она ему не понадобится.

— Не понял.

— Тебе и не надо понимать, просто выполняй, — не сдержался Гитлер.

— Хорошо, это все?

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — поинтересовался он и, поднявшись с кресла, отошел к окну.

— Нет, ничего.

Тимур сильно напрягся, отметив про себя, что воздух в помещении начинает накаляться. Его не покидало нехорошее предчувствие. Что-то шло не так, но что именно, он понять не мог.

Адольф усмехнулся — сколько еще из него будут делать идиота? Он прекрасно знал, какие отношения связывают Громова и Романову, давно обо всем догадался, но, пока нуждался в Тимуре, закрывал глаза на происходящее. Однако всему есть предел, и его терпению тоже — пора заканчивать эту игру.

— Судью мне вечером организуй, — твердо произнес Бушин, поставив своему сопернику шах и мат. Он рассчитывал убить двух зайцев: отомстить Ирине за уязвленное самолюбие и в очередной раз показать Громову, кто здесь главный.

— Что? — недоуменно воскликнул Тим, совершенно не заботясь о том, что выдает себя с потрохами. Волна негодования резко прокатила по телу, заставив кулаки непроизвольно сжаться.

— Я что-то не пойму, у меня с дикцией проблемы или у тебя со слухом? — съязвил управляющий. Он абсолютно верно считал реакцию Тимура, а значит, оказался прав. Впрочем, как всегда.

— Нет, все хорошо.

— Приведи мне на ночь судью! — фраза прозвучала настолько жестко, что любое возражение повлекло бы за собой суровое наказание.

Бушин чувствовал, как Громов прожигает его злобным взглядом, и питался его эмоциями, как вампир, морально ломал, испытывая при этом нарастающий трепет. Осознавал, что Тим ни за что не решится пойти против, он уже неоднократно доказывал свою преданность, а судья — всего лишь красивая шлюха.

— Я понял, — спокойно отозвался Тимур, чем вновь вызвал самодовольную ухмылку управляющего.

— Ну и отлично, можешь идти.

Адольф не сомневался в своей победе. Каким бы сильным соперником ни являлся Громов, у него априори не было шансов.

Мысли плавно перетекли к Ирине. Наконец он получит то, чего так давно хотел: заставит ее стонать и извиваться в его руках. Существует множество способов добиться взаимности от женщины, Бушин намеревался испробовать их все и завтра утром, как и остальных предшественниц, отправить Иру к свиньям.

Улыбнувшись своим мечтам, он размял пальцы и вернулся за стол — до вечера нужно было хорошенько поработать.

Покинув кабинет управляющего, Тимур прислонился спиной к стене и прикрыл глаза, смиряя бушующие эмоции. С каждым новым вдохом грудь сдавливало все теснее, он задыхался от безысходности, будто попал в комнату с опускающимся потолком, изо всех сил пытался держать его руками, но тщетно — рано или поздно эта плита раздавит его.

«Ну вот и все, это конец», — подумал Громов и больно ударился затылком о стену, так, что искры посыпались из глаз. Это немного отрезвило сознание, и он смог взять себя в руки. Впереди было еще несколько часов, чтобы найти выход.

Москва. Квартира Зиминой

Лена проснулась от сигнала будильника и, дотянувшись рукой до тумбочки, отключила звук. Открывать глаза совершенно не хотелось, веки были тяжелыми, будто она не спала всю ночь. Заснуть и правда ей удалось с трудом, Хабаров так и не объявился, и, как ни пыталась она отвлечься от назойливых мыслей — они все равно проникали в сознание, буквально въедались в него, вытягивая из омута памяти события последнего месяца.

Случайное знакомство, казалось бы, не самые приятные обстоятельства, но Алексей сумел обернуть ситуацию так, что она, наслаждаясь легкой и непринужденной беседой, напрочь забыла и об аварии, и о своей машине.

Первое свидание… Свечи, вино… Страстный поцелуй и умопомрачительный секс… Тогда Елена даже не предполагала, во что превратятся внезапно вспыхнувшие чувства. Старалась не питать ложных надежд, постоянно одергивала себя за недопустимые мысли, потому что прекрасно знала, чем это все может закончиться. Она дала себе четкую установку: не сближаться, не впускать в душу. Впустила. В очередной раз сдалась напору глупого сердца. И что из этого вышло?

Оправдывать себя можно было как угодно: «надежда умирает последней», «а вдруг в этот раз все будет иначе?», «чувства не могут обмануть» и, конечно же, «сердцу не прикажешь». Лена действительно поверила, позволила себе стереть границы и разрушить барьеры. В конце концов, почему всегда должно быть несерьезно? Почему нельзя окунуться в омут с головой, если чувствуешь, что это взаимно, что это точно твое?

Знакомство с его дочерью… Милое и трогательное, при воспоминании о котором слезы наворачивались на глаза. Зимина сразу привязалась к девочке, влюбилась в ее искренность и непосредственность.

Потом это кольцо… Новый уровень отношений… На самом деле это был завуалированный эгоизм, проявление собственничества со стороны Хабарова. Но именно в тот момент он убедил ее в серьезности своих намерений. Глубокое чувство росло на благодатной почве души, пускало корни, и Лена больше этому не сопротивлялась. Высказала то, о чем не могла молчать, а в ответ…

Конечно, Алексей поступил очень некрасиво, трусливо сбежав от ответственности, но и ей было, в чем себя упрекнуть — она так и не набралась смелости, чтобы выложить всю правду о своей настоящей профессии, и именно из-за нее эти отношения начались со лжи. Искать виноватых уже не имело никакого смысла, нужно просто принять ситуацию такой, какая она есть, хотя бы потому, что изменить ничего нельзя.

Нехотя встав с кровати, Зимина наскоро умылась и прошла на кухню.

— Ма, у меня уже все готово, — довольно произнес Саша, раскладывая яичницу по тарелкам.

— В чем подвох? Опять что-то натворил?

Обычно Лена сама поднимала сына по утрам, и то с трудом, а потом шла готовить завтрак. Бывали, конечно, исключения, но только тогда, когда Саша чувствовал за собой вину или хотел о чем-то попросить.

— Почему сразу натворил? — возмутился он, присаживаясь за стол.

— Потому что я слишком хорошо тебя знаю.

Елена насыпала кофе в чашку и достала из холодильника молоко.

— А помнишь, дядь Леша на даче говорил про футбол?

Его имя полоснуло сердце острым ножом. Она вздрогнула и, поморщившись от боли, уставилась в одну точку.

— Мам, ты чего? Прольешь же! Мам!