— Так надо.

— Кому надо? Стас, что происходит? — сыпала вопросами Таня в надежде наконец получить хоть какие-то объяснения. Ей совсем не нравилось, что Дымов так нагло распоряжается ее имуществом.

— Все хорошо, просто симку я заберу, надо кое-что проверить.

— Но она мне нужна, там все мои контакты!

— Купишь новую, завтра перекину всю информацию, — пообещал Стас и, сжав сим-карту в кулаке, вернул Куликовой телефон.

— Зачем такие сложности? — спросила она, скрестив руки на груди. Хотела таким образом выказать свое недовольство. Но Дымова это мало волновало. Он просто не мог подвергать опасности любимую женщину. Не имел права.

— Потому что я так сказал.

— Ты думаешь, что…

— Все, закрыли тему, — отрезал он и вернулся в спальню.

Московская область. БО «Васильки»

Громов вошел в свою комнату и опустил Иру на ноги. От пережитого стресса все ее тело сотрясала крупная дрожь, а зубы выбивали четкую дробь. Нахмурившись, Тимур сдернул с кровати покрывало и, закутав в него Ирину, усадил ее в кресло. Затем налил виски в бокал.

— Выпей.

— Не буду, — заикаясь, проговорила Романова, уставившись в одну точку. Не решалась поднять на него глаза — ей было ужасно стыдно за все, хотелось испариться, провалиться сквозь землю, да все что угодно, лишь бы не встречаться с его осуждающим взглядом.

Громов не спорил. Неопределенно пожал плечами и присел перед ней на корточки. Одной рукой удерживая затылок, уверенно приложил бокал к ее дрожащим губам.

Резкий запах алкоголя ударил в нос. Ира поморщилась и попыталась увернуться, но Тимур не позволил, мягко, но решительно вынудил ее сделать глоток. Янтарная жидкость обожгла горло, стремительно разнося тепло по венам. Залпом осушив стакан, Романова закашлялась — не привыкла пить такие крепкие напитки, но вскоре почувствовала, как мандраж спадает, мышцы расслабляются и дышать становится значительно легче.

— Ну вот, уже лучше, — отметил Тимур и, протянув ей второй бокал, добавил: — Теперь сама.

Присев на край кровати, он внимательно следил за Ириной и, как только увидел слабый румянец на бледной коже, смог облегченно выдохнуть — значит, лечение подобрал правильное. Повисшая тишина не мешала, она будто давала небольшую передышку, возможность проникнуться болью друг друга.

— Почему все так? Он же обещал помочь… — голос Иры прозвучал так тихо и отстраненно, словно она находилась не здесь, а, погрузившись в себя, раз за разом переживала все, что случилось.

Тим смерил ее гневным взглядом. Одной искры хватило, чтобы едва утихший в нем огонь вспыхнул с новой силой.

— Ир, ты, правда, не понимаешь, что происходит? — резко спросил Громов. Романова не ответила, лишь спрятала лицо в ладонях. — Здесь абсолютно все больные на башку извращенцы, и никто, слышишь, никто тебе не поможет!

— И ты? — Ира подняла на него глаза, полные отчаяния. У Тимура перехватило дыхание, а мышцы свело от желания прижать ее к себе и утешить, но злость, так долго копившаяся внутри, стремительно рвалась наружу.

— Я? Да я только и делаю, что помогаю тебе!

— Прости… Я не думала, что так получится…

— Не думала! — крикнул Громов и, схватив журнальный столик, швырнул его в стену. От раздавшегося грохота и звука бьющегося стекла Ирина вздрогнула и вжалась в спинку кресла.

Тим подошел к ней совсем близко и, упершись руками в подлокотники, наклонился к самому лицу.

— Ты вообще ни о чем не думала, хотя я столько раз предупреждал тебя. Столько, блядь, раз! Че тебе не сидится спокойно? Для кого ты устроила весь этот цирк с переодеванием? Знаешь, сколько уродов хотело тебя трахнуть сегодня?

Ира отрицательно мотнула головой, и Тимур продолжил свою тираду.

— Двенадцать! Сука! Двенадцать конченых извращенцев готовы были заплатить кучу бабла, чтобы жестко насиловать тебя!

Романова побледнела. Она ни на секунду не задумалась о том, что кто-то мог ее купить. Почему-то представляла, что у нее должны спросить разрешения и предоставить выбор. Но Громов открыл ей глаза на реальную жизнь, беспощадно рассказывал всю правду и не пытался смягчить.

— Ты даже не представляешь, чего мне стоило отговорить их! И зачем? Чтобы ты сама повисла на одном из них? Дура! Ты че, думаешь, умнее всех? Видал я таких умных, всех до одной пустили по кругу и бросили в вольер к свиньями! Тоже так хочешь? Идиотка, блядь! Да ты сдохнуть могла, хоть это ты понимаешь? Отвечай, сука!

Тимура несло, он уже не мог остановиться — просто необходимо было высказать все, что накопилось. Приблизился к Ире настолько, что она чувствовала его горячее дыхание. Опасное расстояние, нахмуренные брови и суровый, угрожающий взгляд. Но это ее не пугало. Не моргая, смотрела в его глаза, беззвучно моля о снисхождении.

— Я все понимаю, не кричи, пожалуйста…

Слезы душили. Ира знала, что он прав, тысячу раз прав, и она все это заслужила. Каждое едкое слово было правдой. Но сможет ли она искупить свою вину? И есть ли смысл пытаться, если он теперь презирает ее…

Стиснув зубы, Тим оттолкнулся от кресла и отошел к окну.

— Нет, Ира, ты нихера не понимаешь, — устало проговорил он и, прислонившись лбом к прохладному стеклу, прикрыл глаза. Прекрасно знал, что проблем не избежать, но ей об этом говорить не обязательно. Главное, что ее жизни сейчас ничего не угрожает, с остальным он разберется. Потом.

— Что теперь со мной будет? — голос предательски дрогнул.

Ире было больно видеть его таким обессиленным и опустошенным, но еще бОльшую боль причиняло осознание того, что виновата в этом она.

— Понятия не имею. Бушин приедет, разберется, — грубо отозвался Громов. Он про себя-то ничего толком не знал. — Может, себе оставит, раз уж вы стали настолько близки, а может, Андрею отдаст, он давно тебя просит. Мне в любом случае уже похер.

Романова встала и на цыпочках подошла к нему со спины. Хотела сама сделать первый шаг, но страх быть отвергнутой остановил ее.

— Тимур…

— Нет, Ира, я больше не хочу ничего о тебе знать. Откуда ты только взялась на мою голову, одни проблемы от тебя, — резко перебил ее Громов и, открыв глаза, отстранился от стекла. В следующую секунду ощутил холодные нежные ладони на своей груди. Ирина как можно плотнее прижалась к его обнаженной спине и, склонив голову на плечо, тихонько произнесла:

— Не оставляй меня… Пожалуйста…

Она смогла. И неважно, что будет дальше. Теперь он знает, что нужен ей.

Нахмурившись, Тимур смотрел на ее отражение в окне. Оттолкнуть? Нет. Ни за что на свете не откажется от нее. Невыносимая женщина… Всю душу выворачивала наизнанку. И только нежелание давать ей ложную надежду перед приездом управляющего помогло Громову сдержать эмоциональный порыв.

— Пойдем, провожу тебя до комнаты.

— Хорошо, — еле слышно вымолвила Романова и, отстранившись, непроизвольно обняла себя руками, чтобы сохранить ускользающее тепло его тела.

Тим надел другую футболку и, пропустив Иру вперед, вышел из комнаты.

Москва. Квартира Хабарова

Алексей приехал ближе к полуночи. Тяжелые затянувшиеся переговоры и, как следствие, бессонная ночь сил не прибавили, жутко хотелось спать. Но едва он переступил порог собственного дома, как усталость мигом отступила. На смену ей пришло странное, не поддающееся логическим объяснениям чувство. Хабаров привык возвращаться с работы в пустую, холодную квартиру, и ему это нравилось. Именно здесь он мог отключиться от проблем, отгородиться от внешнего мира, наслаждаясь гордым одиночеством. Но сейчас Алексей впервые был готов отречься от своих принципов и убеждений. Атмосфера, насквозь пропитанная теплом и уютом, окутывала мягким облаком, пробираясь в самые потаенные уголки опустошенной души.

Оставив дорожную сумку в прихожей, Хабаров практически на цыпочках пробрался в детскую и присел на кровать. Щемящая нежность заполнила все его существо. Дочка была единственным человеком, которого он любил. Когда впервые взял ее на руки, никак не мог поверить в то, что стал отцом. Что теперь на этом свете есть частичка его души, его маленькая копия. Сейчас он просто не представлял жизни без Юли, она изменила его, сделала уязвимым, но вместе с тем безгранично счастливым.