— Наоборот, мне очень хорошо, так хорошо мне никогда не было, — честно призналась Ирина.

— Мне тоже, — улыбнулся Громов в ответ и, мягко поцеловав Ирину в губы, перекатился на бок, помогая ей удобно устроиться на его груди.

Московская область

Свернув в лес, Стрельцов переключил свет фар на дальний и снизил скорость. Столько раз ему приходилось бывать в этих местах… Практически каждый привезенный соглашался на все после шоковой терапии. Золотов не исключение, он был таким же тюфяком, как и остальные, — расплачется и будет молить о пощаде, на коленях поползет извиняться к Вере, уж Олег-то об этом позаботится.

Съехав с проселочной дороги, он прокатился еще несколько метров и остановился. Неторопливо надел кожаные перчатки, взял бутылку воды и пистолет, который забрал у Золотова, и вышел из машины. Открыв багажник, Стрельцов выплеснул содержимое бутылки Максиму на лицо, и тот сразу же очнулся. Мучительно простонал, потирая ушибленное место.

Олег не стал с ним церемониться и, схватив за шкирку выволок, из багажника и толкнул на освещенный фарами участок леса.

— Вылезай, приехали, — грубо бросил он, до боли кулаки сжимая кулаки — нестерпимо хотелось съездить по его физиономии.

— Какого хера? — воскликнул Золотов, пытаясь понять, где он и кто стоит рядом с ним. — Стрельцов? Ты зачем меня сюда привез, придурок?

Вместо объяснений Олег замахнулся и ударил его в челюсть. Макс не удержался и упал на землю, кровь брызнула из рассеченной губы. Он хотел было ответить противнику, но в глазах двоилось, встать на ноги не получалось.

— Иди сюда, сучонок! — Стрельцов вновь поднял его за шкирку и собрался нанести повторный удар, но Максим умудрился увернуться и врезал ему в нос.

— Остынь, ты че устроил? Жить, что ль, надоело? — недоумевал Золотов, мысленно закатывая неприятеля в асфальт.

— За то, что ты сделал с Верой, тебя убить мало! — сквозь зубы процедил Олег. От одной только мысли, что этот урод прикасался к Вере, сводило скулы.

— И чего такого я с ней сделал? Трахнул просто. Так она сама хотела, так стонала… — нарочно доводил его Макс, уверенный в том, что Смирнова сама с ним заигрывала — он просто сделал то, чего хотели они оба.

— Ах ты… — Стрельцов окончательно потерял контроль над эмоциями и, повалив Золотова на землю, принялся наносить сокрушающие удары один за другим. Выплескивая все, что накопилось, он не думал о последствиях. Просто бил, просто убивал.

Максим понимал, что в таком состоянии явно проигрывает сопернику и тратил силы лишь на защиту, свято веря в то, что и несколько дней не пройдет, как он засадит этого идиота лет на десять, да еще и в петушиную камеру.

Первая волна гнева утихла, и Олегу удалось взять себя в руки. Он прекрасно помнил, зачем приехал.

— На колени вставай, урод, — приказал, стирая с себя капли крови.

— Ниче не треснет? — Золотов не намерен был унижаться. Тело болело настолько сильно, словно побывало в мясорубке.

— Не хочешь по-хорошему? Ну ладно, — Стрельцов достал пистолет и, передернув затвор, направил на Максима.

— Я сказал, на колени.

— Да пошел ты!

Такого упорства он не ожидал. Мысли лихорадочно метались в голове, но решение не находилось. В его планы совсем не входило убивать Золотова…

Воспользовавшись этим замешательством, Макс набрал в ладонь песок, вскочил, как мог, быстро и, кинув его в лицо Олегу, поковылял к лесу в надежде скрыться в темноте.

— Сука, — завопил Стрельцов и, кое-как продрав один глаз, не раздумывая, нажал на курок.

Громкий выстрел, и жгучая боль пронзила область солнечного сплетения, с каждой секундой охватывая все больше пространства. Золотов не устоял на ногах и рухнул лицом вниз. Каждый вздох давался с трудом, раздирал легкие на части. Захлебываясь кровью, он не мог пошевелиться и постепенно начал терять чувствительность. Осознавал, что это конец, — ему уже не выбраться. Но, вопреки ожиданиям, вся жизнь не проносилась перед ним, да и нечего было вспоминать. Макс, в общем-то, и не жил по-настоящему: все откладывал на потом, думал, успеется… Не успелось. Оставшись один на один со смертью, он жалел лишь о том, что не успел помочь Мирославе. Перед глазами возник ее образ. Но не в тот злосчастный вечер, а в клубе. Как она задорно смеялась с подружками… А он взял и сломал ее… Горячая капля скатилась по щеке. Лужа багровой крови растекалась по холодной земле.

— Прости, — одними губами проговорил Золотов, протягивая руку куда-то в темноту, и, вздохнув в последний раз, обмяк, навсегда закрыв глаза.

Московская область. БО «Васильки»

Раздвинув дверцы душевой кабины, Ирина открыла кран и, раздевшись догола, шагнула внутрь. Подставив лицо под упругие струи воды, мягко растекавшейся по коже, блаженно прикрыла глаза и наконец почувствовала приятное расслабление мышц. Она невольно вспомнила Тимура. Тело до сих пор хранило те незабываемые ощущения от близости с ним, от одной только мысли о его искусных ласках и терпких требовательных поцелуях голова начинала предательски кружиться.

Закончив водные процедуры, Ира уже собралась закрыть кран, как дверцы распахнулись и легкий холодок пробежал по спине. Полностью обнаженный Громов стоял и жадно смотрел на нее. От такого откровенного взгляда дыхание перехватило, а щеки залил румянец.

— Подвинься.

— С ума сошел? Здесь тесно! — воскликнула Ирина, думая, что он шутит. Ей даже в голову не могло прийти забраться в эту маленькую кабинку вдвоем.

— Ничего, уместимся, — ухмыльнувшись, ответил Тим и через секунду заполнил собой все свободное пространство, заставляя Иру прижаться спиной к стенке. Их разделяли считанные сантиметры, но Громов умышленно не предпринимал попыток приблизиться, играл с ней, как кот с мышью.

— Я уже все. Пожалуй, пойду, чтобы не мешать, — хрипло произнесла Романова, от волнения внезапно запершило в горле. Она ясно понимала, что еще буквально секунда, и уходить не захочется совсем.

— Поможешь мне?

Ирина закусила губу и протянула дрожащие ладони. Тимур налил в них немного геля для душа и позволил дотронуться до своего тела.

С упоением поглаживая влажную кожу плеч, она чувствовала, как от ее нежных прикосновений подрагивают напряженные мышцы и получала от этого колоссальное удовольствие. Намылив грудь и спину, Ира посмотрела на Громова. Пламя, бушевавшее в его глазах, обещало спалить их обоих дотла. Возбуждение со скоростью лесного пожара распространялось по телу, сметая все установленные ею нормы и правила.

Тим дал Ирине полную свободу действий и возможность руководить процессом. Знал, что она стесняется, и не торопил — пусть привыкнет к новым для нее ощущениям. Он уже испытал на себе ее страсть и темперамент и теперь непременно хотел раскрепостить ее, показать ей, какая она на самом деле.

Ира сгорала в огне его желания, все сомнения разбивались вдребезги, мелкими осколками рассыпались по коже и приятно покалывали, вызывая сумасшедшие мурашки. Не отводя взгляд, она нервно сглотнула и, приняв его правила, продолжила медленно спускаться вниз по животу.

Тимур дышал через раз, с каждым вдохом распаляясь все сильнее. Судорожный стон сорвался с его губ, когда он ощутил ее робкие прикосновения на своем возбужденном до невозможности члене. Сжав зубы, уперся ладонями в стенку кабины.

Романова едва уловимо провела пальцами по бархатистой коже, прислушиваясь к себе. Поняв, что никаких негативных эмоций этот процесс у нее не вызывает, полностью обхватила затвердевшую плоть рукой, плавно проходясь по всей длине.

Громов захрипел от наслаждения, граничившего с мукой, и, не вытерпев, впился в ее губы жарким поцелуем.

Громко застонав, Ира прильнула к нему всем телом, жадно отвечая на требовательные ласки. Теплая вода, стекавшая по их телам, казалась холодной, но не способна была потушить тот огонь, что разгорался внутри. Наконец оторвавшись от сочных губ, Тим одним движением развернул Ирину к себе спиной и прижал грудью к прохладному стеклу, срывая сдавленный всхлип.